Капитан Илья и сержант Мира
Илья и Мира Векслер стараются говорить тихо: в соседней комнате спит их сын Давид. Ему всего девять месяцев. Молодая семья недавно переехала в Кирьят-Оно из Иерусалима. Мира и Илья постепенно привыкают к новому городу, к необходимости лавировать между работой и домом, где теперь их постоянно ждет маленький, но требовательный человек. Ей 26 лет, ему – 31. Восемь часов вечера, видно, что они устали. Но – продолжают улыбаться.
“Я родилась в Иерусалиме, – рассказывает Мира. – “Мой папа из России, а мама из Финляндии. Мой папа был отказник, он боролся за то, чтобы советские евреи могли уехать в Израиль. Его выпустили из Советского Союза в 1987 году.”
Как его зовут?
“Михаил Бейзер”.
Имя доктора Михаила Бейзера, историка и преподавателя Еврейского университета в Иерусалиме, хорошо известно в репатриантских кругах. Еврейские активисты 80-х годов помнят самиздатовские брошюры “Ленинградского еврейского альманаха”, который редактировал Бейзер. Там печатались материалы по еврейской истории, публицистические статьи. Но даже их чтение было чревато серьезными неприятностями, что уж тут говорить о написании… Понятно, что у Михаила Бейзера было немало проблем с КГБ и в свое время ему лишь чудом удалось избежать ареста.
“Родители моей мамы были артистами, – продолжает Мира. – Мой дедушка перебрался в Финляндию из России. Он был евреем, и бабушка прошла гиюр, чтобы выйти за него замуж.”
Где встретились твои родители?
“В Израиле. Папа тогда уже соблюдал традиции, я училась в религиозной школе. А потом пошла в армию и вскоре стала командиром на курсе “Натив”. Я была сержантом. Полностью отвечала за всех своих солдат. Это было самое интересное время в моей службе. Сержант на курсе “Натив” – это, с одной стороны, командир, а с другой – приятель своих подопечных. Ты и читаешь им лекции, и заботишься обо всех их нуждах. Я служила и на курсе “Натив”, и на семинарах, это совершенно разные вещи.”
В чем заключается разница между ними?
“И в учебной программе, и в настрое самих солдат. На курсе “Натив” есть время осмотреться: получить общее представление об иудаизме, съездить на экскурсии. Много смеха, шуток. На семинары приходят за результатом: чтобы пройти гиюр.”
Последнюю свою фразу Мира сопровождает решительным жестом. Илья согласно кивает головой и улыбается. Он сам прошел весь этот путь, и легкую его часть, и трудную. “Я родился в Крыму, – начинает он свой рассказ. – Мы приехали в Израиль в 1996 году: мама, папа и четверо детей – относительно много для обычной советской семьи. Из аэропорта мы отправились в Беэр-Шеву, там я и вырос. Когда мы приехали, мне было 11 лет, я сразу пошел в шестой класс. После школы я поступил в университет имени Бен-Гуриона, на физический факультет. Пошел служить в армию, окончил офицерский курс. Был лейтенантом, потом получил капитана. Через четыре года после начала службы я пошел на курс “Натив”. Я тогда был уже капитаном. Особая птица на курсе.”
Из-за звания?
Мира: “Да, конечно. Это сразу бросается в глаза.”
Илья: “Командир всего курса была младше меня по званию. Но это никак не влияет на учебный процесс. Ты живешь по расписанию, так же, как и остальные солдаты. И вообще, ты же офицер, ты лучше знаешь, что такое дисциплина.”
Почему ты пошел на курс “Натив” только на четвертом году службы?
“Когда мне предложили пойти на курс в первый раз, я отказался. Дал соответствующую расписку. Во-первых, в подразделении, где я служил, не хотели меня отпускать. А во-вторых, вообще, в нашей семье только отец моего отца – еврей.”
Мира (смеется): “В начале курса он сказал мне: я украинец, я ко всему этому вообще не имею никакого отношения. Я не поняла, что он вообще здесь ищет.”
Илья: “Я пошел на курс, чтобы узнать немного об иудаизме. Была такая история, когда я остался на пасхальный седер в армии. Я был дежурным офицером. В армии, в общем, принято, в праздники оставлять на дежурство…”
Мира: “Русских.”
Илья: “Да. На праздники, как правило, в части оставляют “русских”, потому что знают, что им это менее важно и так далее. Пасхальный седер на базе у нас на базе всегда проводил раввин, но в тот раз он почему-то не приехал. А я – дежурный офицер – не знаю, что делать. У нас дома еврейские праздники не отмечали. И вообще о традиции мало что знали. В один из первых моих дней в Израиле мама дала мне в школу завтрак: бутерброд с маслом и колбасой. Я его ем, а все на меня смотрят: как так можно? У нас это не принято. В общем, объяснил маме, что в школу мне не нужно давать мясное с молочным. А до того пасхального седера, о котором идет речь, я праздновал Песах только один раз, и то случайно.”
Чем закончился седер, который ты должен был проводить?
“Солдаты начали пытаться мне помочь: в нашей семье делают так, а в нашей – так. И у всех всё по-разному, сефарды, ашкеназы… Иди пойми, как надо. Я сидел в растерянности, в общем, как-то довели седер до конца. Это было, мягко говоря, не на высшем уровне. Поэтому я решил узнать немного больше о еврейской традиции. И три года спустя после того, как я отказался от курса “Натив”, записался на него. И там встретил Миру.”
Мира: “Его курс был единственный, где я преподавала. До и после этого я читала лекции только на семинарах. Он сразу же обращал на себя внимание – не столько из-за звания, сколько из-за возраста. Мне был 21 год, большинству солдат – по 19, а ему – 24! Гораздо старше остальных. Он не играет со мной в игрушки, как остальные – это я не сделал, тут я не опоздал… У нас сразу сложились другие отношения. Мы подолгу беседовали по вечерам. Он рассказывал мне о своей семье, о разных вещах, которые мешали ему в то время. Однажды мы засиделись далеко за полночь, и на следующее утро командиры сделали мне выговор: “Что это такое, ты его командир, он по уставу должен спать шесть часов, а ты ведешь с ним беседы.” Мы просто уже были хорошими друзьями.”
А что было, когда закончился курс?
“Все солдаты сказали, что хотят продолжить учебу на семинаре, а Илья сообщил, что он не хочет. Он не хотел проходить гиюр.”
Илья: “У меня была задача – получить представление об иудаизме, и я эту задачу выполнил. В последний день мы поговорили с Мирой о том, чтобы, может, начать встречаться, перейти к более серьезным отношениям. Но Мира – религиозная девушка, она сказала, что не может встречаться с нееврейским молодым человеком. Я сказал: “Ну хорошо, очень жаль.” И мы расстались.”
Как же вы снова встретились?
“Мы продолжили говорить по телефону, посылать друг другу СМС-ки. Нам было тяжело отказаться друг от друга. Мы снова говорили о возможной связи. Мира предложила мне подумать и гиюре и обещала помочь.”
Мира: “Я как-то не помню, чтобы мы расставались. Колебались мы действительно много. Не знали, что делать. Я не хотела, чтобы он переходил в еврейство из-за меня, каждый человек должен решить это сам. Я оставила этот вопрос ему. И как-то раз, вернувшись от родителей, он объяснил мне, почему не хочет проходить гиюр. Я раньше этого не понимала.”
Почему он не хотел проходить гиюр?
“Он считал, что не должен проходить гиюр, так как он соблюдает семь заповедей потомков Ноя, Бней-Ноах. Значит, в соответствии с Галахой, он и так имеет статус “гер-тошав”. Мы начали говорить об этом, подробно всё разбирать. В конце концов, он решил записаться на семинар и пройти раввинский суд.”
Илья: “На суде мне несколько раз задали вопрос, прохожу ли я гиюр ради Миры. Пришлось несколько раз пересказывать всю историю. Всё закончилось хорошо.”
Как приняли родители ваше решение пожениться?
Мира: “Мой папа – “хозер бе-тшува”, то есть, человек, вернувшийся к религии из светского мира. А мама – дочь женщины, которая прошла гиюр. Так что у них не было никаких проблем с тем, что я выхожу замуж за человека, перешедшего в еврейство.”
Илья: “У моих родителей тоже нет никаких проблем. Есть определенные нюансы – например, им нужно держать для нас отдельную кошерную посуду, но и к этому они уже привыкли.”