Там, где два океана встречаются с пустыней

Дедушка Боаза Драйера бежал из Германии после прихода к власти нацистов. В поисках надёжного укрытия он добрался до Южной Африки и остался там навсегда. Но страх, пережитый в юности, тоже остался с ним до конца жизни. “Может, не стоит быть евреем в этом мире”, – говорил он своему сыну, отцу Боаза. И отец Боаза, женившийся на девушке с англо-саксонскими корнями, как-то сказал своему сыну: “Ты сам должен решить, кто ты – еврей или нет.” “Мне было тогда 17 лет, – вспоминает Боаз. – Наша семья никак не была связана с какой-то религией. Сама постановка вопроса показалась мне странной. В то время меня совсем не занимало, еврей я или нет. Я интересовался совсем другими вопросами.”

Чем же вы тогда интересовались?

“Я рос в ЮАР в эпоху апартеида. Вообще-то, у нас в Кейптауне в 70-е годы законы апартеида существовали в основном на бумаге, и не выполнялись на практике – как в Йоханнесбурге, например. Но я всё равно считал, что обязан принять участие в борьбе против расизма. Я был активистом этой борьбы. Я участвовал в демонстрациях, различных акциях гражданского неповиновения. Например, я приходил со своими друзьями – неграми и индийцами – в ресторан “только для белых”. Но занимался я не только политической борьбой – год я отслужил в армии, потом поступил в университет, играл в рок-группе на бас-гитаре.”

На каком факультете вы учились?

“Я учился на факультете экономики и менеджмента. Но я всерьёз хотел стать музыкантом. Я очень любил играть на гитаре. Но, когда мне был 21 год, я встретил Рину, и все мои планы резко изменились.”

Рина родилась и выросла в Йоханнесбурге. “Моя девичья фамилия – Неэман, – рассказывает она. – Мои еврейские предки приехали в Южную Африку из Австрии в 1820 году. Это по отцовской линии. А моя мама была христианкой. Она была верующей и с детства рассказывала мне библейские истории – про царя Давида, царя Соломона и так далее. И в школе я очень любила уроки по истории религии. Поэтому мне очень хотелось увидеть своими глазами Эрец Исраэль. Когда мне было 20 лет, я решила поехать в Израиль, поработать немного в киббуце. Но старший брат сказал мне: прежде, чем ехать за границу, тебе стоит, как следует, познакомиться с собственной страной. Я так и сделала. Во время поездки по Южной Африке, в Кейптауне, я встретила Боаза. Мы познакомились, поженились, и это изменило наши планы на долгие годы.”

Поездку в Израиль пришлось отложить?

“Да. В то время Боаз совсем не интересовался Израилем.”

Боаз: “Мне тоже пришлось пойти на компромисс – после женитьбы я уже не мог думать о карьере рок-музыканта. Нужно было кормить семью. Я открыл собственный бизнес – авторемонтную мастерскую.”

Когда вы начали приближаться к религии?

Рина: “После рождения первого ребёнка, нашей дочери. У меня была послеродовая депрессия, и я пошла к врачу. Мне выписали антидепрессанты. Но я как-то чувствовала, что лекарство мне не поможет, и решила помолиться. Исцеление наступило немедленно. Как будто кто-то наверху услышал меня. Это укрепило мою веру во Всевышнего. Я реально ощутила существование верховной силы, Создателя всего сущего.”

Боаз: “После того, как мы укрепились в вере, мы почувствовали, где наш настоящий дом. Мы стали ходить в синагогу, отмечать праздники, постепенно начали соблюдать кашрут. Мы стали частью еврейской общины. Тогда мы и прошли гиюр в первый раз. Но это был консервативный гиюр.”

Когда вы решили переехать в Израиль?

“Впервые мы приехали в Израиль в 1991 году. Мы побывали в киббуце у наших друзей и решили попробовать пожить там. Два года спустя мы вернулись в ЮАР – для того, чтобы подготовиться к окончательному переезду в Израиль. Эта подготовка заняла у нас три года. И в 1996 году мы приехали сюда насовсем.”

Боаз, Рина и четверо их детей поселились в кибуце Керем-Шалом на границе с Египтом. Десять лет спустя, когда все дети окончили школу, они переселились в маленький мошав Беэр-Милька, также расположенный на египетской границе. “Мы выращиваем виноград, из которого потом делают вино, – рассказывает Боаз. – Кроме того, я обслуживаю электронику на пограничных заграждениях. А Рина выращивает пряные травы для производства эфирных масел.”

Рина: “Я начала заниматься производством масла в 2006 году, когда наш сын вернулся со Второй ливанской войны. Он участвовал в боях за деревню Бинт-Джбейль и пережил тяжкие испытания. Чтобы помочь ему успокоиться, я делала ему ножные ванны с эфирными маслами. К нашей радости, это сработало. Так я и начала заниматься производством масел.”

Почему вы решили поселиться именно на юге Израиля?

Боаз: “Я очень люблю пустыню. У самого слова “пустыня” – “мидбар” на иврите – есть множество смыслов. И, кроме того, я обнаружил, что пустыня похожа на океан. Я ведь вырос в Кейптауне – городе, где сходятся два океана – Атлантический и Индийский. Я привык к отрытому, бесконечному пространству. У океана и пустыни сходная мощь, те же притягательная сила и потрясающая красота.”

Рина: “Мне поначалу было трудно в пустыне, но я привыкла к ней и полюбила её. Я никуда не хочу переезжать. Я чувствую, будто мы воплощаем пророчество Йешаягу: “Пустыня и безводная местность будут ликовать, пустынная равнина будет веселиться и цвести, как шафран”.

Как вы попали на курс “Натив”?

Боаз: “Мы почувствовали, что консервативный гиюр, который мы прошли в ЮАР уже недостаточен для нас. Мы захотели пройти сделать всё в строгом соответствии с законами иудаизма. Поэтому мы записались на курс “Натив” в Беэр-Шеве.”

Далековато от вашего мошава…

“Да, это минимум час езды в одну сторону. И занятия проводились два раза в неделю. Но я ничуть не жалею о потраченном времени. Это было интересно, волнующе, а учителя – просто замечательные. Это было прекрасное время.”

Рина: “Действительно, это было прекрасно. Я жалела только о том, что мы не прошли этот курс раньше.”

Боаз: “После того, как мы прошли гиюр, мы поженились по еврейскому обряду, по закону Моше и Израиля. Сорок лет спустя после того, как мы встретились.”

Рина: “Это было очень трогательно. На свадьбе были наши дети и близкие друзья. Это был праздник. Мы долго мечтали о настоящей еврейской свадьбе.”