Встреча, изменившая всё

Рут Йешаягу, 30 лет, помощница воспитательницы в детском саду. Родилась в Москве, приехала в Израиль в 1990 году, живёт в Ришон ле-Ционе. Выпускница курса “Натив”.

Жизнь Рут Йешаягу наверняка сложилась бы совсем по-другому, если бы она не записалась на курс фотографии. Ей был тогда 21 год. На курсе Рут познакомилась с Янивом, своим будущим мужем. “Он – йеменец, – рассказывает Рут. – Его семья, в общем, соблюдает традиции. По субботам они делают кидуш, а потом усаживаются перед телевизором смотреть новости. Иногда они ходят в синагогу. До знакомства с Янивом я ни разу не была в синагоге. Там, где я росла, никто не ходил в синагогу. Во всяком случае, никто из моих друзей.

Где ты росла?

“До четырёх лет я жила в Москве – тогда меня звали Кристина – но я из того времени ничего не помню, я была слишком маленькая. Потом мы приехали в Израиль, поселились в киббуце Сде-Бокер. Это был 1990 год, время “Большой алии”. Тогда новые репатрианты были в центре всеобщего внимания, тут и там возникали разные проблемы, но в маленьком посёлке на юге страны мы ничего этого не ощущали. Я ничем не отличалась от своих сверстников, кроме знания иврита, конечно. Да, никаких заповедей мы не соблюдали, но кто из наших соседей их соблюдал?”

И вот ты встретила Янива…

“Да, мы учились вместе фотографии. Янив по окончании курса собирался улететь в Австралию. Мне было трудно в это поверить, но именно так всё и произошло. Янив улетел, а я осталась здесь одна. Спустя несколько месяцев я поехала к нему. И он сказал мне: ‘Знаешь, я начал соблюдать субботу. Я стал приближаться к религии’. Меня это очень напугало.”

Что было дальше?

“Я не знала, что делать. Поехала в США, в Майами, устроилась там на работу. Это место, где деньги решают всё. И вот, с одной стороны, я вижу людей, которые, не изменившись в лице, тратят тысячи долларов на всякие глупости, а с другой, слышу рассказы Янива о духовности. И вдруг я замечаю, что в Америке все израильтяне тоже соблюдают шаббат, и празднуют Хануку, когда вокруг все отмечают Рождество. Зажигают свечи и рассказывают друг другу, что ничего подобного в Израиле они не делают. Когда у меня заканчивалась американская виза, Янив был в Новой Зеландии. Я решила, что поеду к нему. Приезжаю в майке, брюках в обтяжку и сапогах, и вижу перед собой бородатого человека в костюме с кипой на голове.”

Как он тебя принял?

“Сначала было ощущение, что мы никогда не расставались. Я, конечно, сразу же начала спрашивать: ‘Что теперь будет?’, но Янив успокоил меня. Он сказал, что мы поживём немного вместе, а там посмотрим. Когда наступила суббота, он объяснил мне, что надо делать, и что – не делать. Это был самый потрясающий день в моей жизни, этот шаббат. Это было то, что мне недоставало, и я не знала, где это искать. Я сразу же поняла, что это моё.”

И тогда ты задумалась о гиюре?

“Нет, у меня и в голове этого не было. Я просто не подумала тогда, что я – не еврейка. Но случилось так, что я пропустила свой рейс в Израиль и попросила маму заказать мне новый билет. Она купила билет на субботу и, когда я попросила его поменять, мама вдруг спросила: ‘Ты соблюдаешь шаббат? Ты не думаешь, что стоит раньше пройти гиюр?’ Тогда я всё поняла. И в это время мы уже живёт по заповедям, а я – не еврейка… Но с гиюром мне сильно повезло. Как только я приехала в Израиль, я набрала в “Гугле” слово “гиюр” и получила данные Хагая Гландауэра, преподавателя на курсе “Натив”. Мы до сих пор дружим, вместе проводим субботы, праздники, ходим друг к другу в гости. А курс я окончила уже пять лет назад.”

Как тебе запомнился курс “Натив”?

“Это было пострясающе интересно. Я всё время задавалась вопросом: ‘Почему мы не учили все эти замечательные вещи в школе?’ Я думаю, на разных курсах гиюра и учат по-разному, некоторые наверняка делают упор на правилах Галахи, но в “Нативе” не это главное. По-настоящему важно – это почувствовать и полюбить, а не просто выполнять всё написанное, как робот. Несмотря на то, что со времени окончания курса прошло уже много времени, я до сих пор помню многие уроки. Мы могли задавать любые вопросы и всегда получали исчерпывающие ответы. Мы могли не соглашаться, продолжать обдумывать что-то дома и на следующем уроке продолжать разговор. Я думаю, что, если бы я пошла учиться к какой-то рабанит из Бней-Брака, я тоже прошла бы гиюр. Но открытость “Натива” – это большое преимущество.”

Как твоя семья приняла происшедшие с тобой перемены?

“Со стороны папы, где все евреи, была большая радость. И со стороны мамы все были рады. До того, как пройти гиюр, я вела себя по-другому. В возрасте 19-ти лет я переехала в Тель-Авив, и не очень-то поддерживала связь с родителями. Сейчас мама рада, что у меня всегда покрыта голова – значит, зимой не мёрзнет, а летом солнце не напечёт. Им нравится воспитание, которое получают мои дети. Моя русская бабушка, когда была у нас, видела, как дети произносят благословения, и не могла сдержать слёз от умиления.”

Как дети воспринимают две столь разные ветви своей семьи?

“Один из наших детей, который выглядит совсем, как русский, сразу говорит всем, что он – йеменец. А главные блюда на нашем субботнем столе – храйме, кубане, хаваедж. Только джахнуна нет, потому что я не люблю джахнун. А гефилте фиш мы делаем, когда к нам приезжает моя бабушка.”